Одиночество - прекрасная вещь; но ведь необходимо, чтобы кто-то вам сказал, что одиночество - прекрасная вещь... (с)
Автор: swallow
Фэндом: Bleach
Рейтинг: NC-17
Жанр: роман на тыщу страниц
Пейринг: пока Иккаку/Юмичика, дальше будет много кто/Юмичика
Саммари: история одиннадцатого отряда
Ворнинг: смерть персонажа
Дисклеймер: заберите все
Глава 5. Долг
читать дальшеИз одиннадцатого пришли все, кто должен был, и построились за спиной Юмичики. Он даже распоряжений никаких не отдавал – эти бойцы были вышколены до того, что понимали команды по движениям пальцев. С легким чувством превосходства они поглядывали на бойцов тринадцатого – те тоже построились, но не так стройно и быстро, да и предводитель их запаздывал.
Юмичика хмуро смотрел на «тринадцатых». Что за странная идея – отправлять специализирующийся на Мире живых отряд разбираться с «непонятной, но очень зловещей активностью» в Руконгае? Да еще и усиливать их одиннадцатым? Понятно, что одиннадцатый отряд самый сильный – ну так и отправили бы их одних…
В конце улицы показалась одинокая фигура, спешащая к ним – видимо, опаздывающий предводитель бойцов из тринадцатого. Когда он подошел ближе, Юмичика узнал Кучики Рукию.
Она, к счастью, больше не выглядела такой бледной немочью, какой была раньше. Определенно, смертельная опасность пошла ей на пользу. Когда она поклонилась Юмичике и поздоровалась с ним, он отметил, что она стала очень похожа на своего старшего брата.
Странно, но почему же все-таки именно тринадцатый, да еще и возглавляемый Кучики Рукией, которая, вообще-то, пока лишь девятый офицер? Чей это интерес – Укитаке-тайчо, Кучики-тайчо или риока?
Юмичика слегка поморщился. Да ну их всех, в самом деле, все никак не могут отойти от предательства Айзена и этой междоусобной заварухи. Проще надо быть, с ядовитым сарказмом пожелал он им мысленно. Как Зараки. Вот уж кто развлекся…
Мысли о Зараки действовали на него примерно так же, как глоток ледяной воды на больной зуб.
Пока они разбирались с риока, пока он мотался в Мир живых и обратно – Зараки отчего-то понравилось отправлять Юмичику на разного рода задания, может, думал тот, я его окончательно достал, и он надеется, что меня наконец убьют, - короче, пока Юмичика был очень занят, у него не было времени на размышления. Сражения были истинным удовольствием, они не давали отвлекаться на что-то другое – черт возьми, он и с Хисаги бился так, как будто тот никогда не был для него чем-то большим, чем просто лейтенантом другого отряда.
Но стоило жизни вернуться в относительно мирное русло – как вернулись и все юмичикины чувства, которые он не то что испытывать – он даже думать о них не хотел.
А Зараки был прежним – малоразговорчивым, резким и, поскольку заварухи кончились, скучающим. На Юмичику он обращал внимание только затем, чтобы сделать ему какое-нибудь замечание. Тот и сам не заметил, как начал вести себя настолько экстравагантно, что поражался даже Иккаку, а за Юмичикой быстро закрепилась слава законченного нарцисса.
И на протяжении всего этого времени у Юмичики никого не было - чего он даже не заметил. Ему просто никто не был нужен.
Когда Зараки сообщил – чуть ли не через зевоту – что двадцать бойцов должны будут отправиться в Руконгай вместе с тринадцатым, поскольку там чего-то такое непонятное происходит – Кенпачи не вникал, что именно, зачем? – Юмичика первым вызвался как предводитель. Ему очень нужно было постоянно что-то делать, а заодно и держаться подальше от капитана – невзирая на то, что через несколько часов вдали от Зараки на него нападала такая тоска, что впору было напороться на собственный занпакто.
Зараки дал отмашку, даже не посмотрев на своего пятого офицера.
***
Когда жилые кварталы закончились, Юмичика заскучал настолько, что решил заговорить с Кучики.
- Простите, Кучики-сан, а можно задать вам вопрос?
Она глянула на него чуть, как ему показалось, испуганно. Кивнула и произнесла своим низким голосом:
- Конечно, Айясегава-сан.
- Почему на это задание отправили именно тринадцатый отряд? – Юмичика с удовольствием наблюдал, как щеки Рукии слегка покраснели. Не глядя на него, она ответила:
- Я вряд ли смогу ответить на этот вопрос, Айясегава-сан. Я получила только приказ.
«Врет», - подумал Юмичика, но допытываться не стал – зачем? В любом случае, это не имеет к нему никакого отношения.
***
Шухея Юмичика почти перестал видеть со времени их поединка. Тот, кажется, исполнил его просьбу и про занпакто никому не рассказал – а может, просто не до того было, все-таки капитан девятого отряда оказался из числа предателей. Сейчас, как слышал Юмичика, на Шухея свалилась вся бумажная работа, которой обычно занимался Тосен-тайчо… то есть, просто Тосен.
Все-таки странно, думал Юмичика. То есть, Ичимару-то его не удивил, змея он и есть, да и Айзен, если задуматься, тоже – слишком уж положительный. Но Тосена-то чего с ними понесло, этого честного и правильного зануду?
Может, подумалось Юмичике, он тоже был в кого-то без памяти влюблен, и просто хотел отвлечься?
Хотя нет, поправился он, это скорее к Айзену относится, он же все затеял.
Однажды он подслушал, как Кенпачи рассказывает Иккаку о своем поединке с Тосеном. Юмичика думал, что это должна была быть очень чувственная битва…
***
Они заночевали под открытым небом. Выставили часовых – район был один из худших, последней десятки – примерно в таком же много-много лет назад Юмичика встретил Иккаку… а потом Кенпачи.
Юмичике пришло в голову – интересно, а если бы первым его нашел капитан ? Стал бы он спасать «девку»? И если да – то что было бы потом?
- Кучики-сан, а в каком районе отмечена активность? – спросил он, вытягивая руки к костру. Рукия сидела рядом, обняв собственные колени, и казалась ужасно маленькой.
- В районе Зараки, - ответила она. Юмичика заставил себя улыбнуться.
- Вам поэтому понадобился наш отряд?
Она вернула улыбку.
- Очень высока вероятность встретить сильного противника. Поэтому соо-тайчо и предложил подключить одиннадцатый отряд.
Это прозвучало так, как будто она собиралась сделать комплимент, но Юмичика почувствовал себя уязвленным. Почему-то ему показалось, что их хотят использовать вслепую.
- Кучики-сан, а можно задать еще вопрос?
- Айясегава-сан, было бы удобнее, если бы вы просто спрашивали, без вступления. Я же не знаю, о чем вы хотите спросить.
- И то верно. Кучики-сан, что чувствуешь, когда твердо знаешь о времени своей смерти?
Она метнула на него короткий взгляд, и Юмичика понял, почему она все-таки никогда не будет копией своего брата. Если у него глаза были ледяные – то у нее огненные. Юмичике показалось, что его обожгло этим взглядом.
- Я чувствовала, как умирает надежда. Как умирает ожидание. Я поняла, что всю жизнь чего-то ждала – выходных, встречи с братом, нового задания. Ждала, считала дни. А тогда мне хотелось, чтобы дни были бесконечны. Но в то же время мне было легко – я могла подумать о своей жизни, оценить, хорошо ли я прожила…
- Оценили? – тихо спросил Юмичика. Она кивнула.
- Было тяжело, когда я узнала, что Ичиго здесь, - продолжила она после паузы. – А потом меня повели на Сокиоку. Словно я снова родилась – и снова должна умирать. Очень тяжело…
Она снова замолчала, а когда заговорила, и глаза ее, и голос были полны света:
- Но зато я пережила самый прекрасный момент в жизни – когда ждала удара, жара, боли, а потом открыла глаза – и увидела…
Она не договорила, но Юмичика и так все понял.
***
Болезненнее всего, как ни странно, оказалось видеть тоску в глазах Иккаку - периодически, когда Юмичика ловил его взгляд на себе, а Иккаку думал, что на него не смотрят. Все остальное время он вел себя как заправский лучший друг и иногда осторожно пытался выспросить у Юмичики, что происходит. Юмичика очень хотел избавить его от страданий; он даже пытался периодически к нему приставать… а Иккаку немедленно обращал это в шутку. Не хотел. Почему? Как будто, возмущенно думал Юмичика, есть разница между тогда и сейчас. Ведь, думал Юмичика, мы всегда были друзьями.
Есть разница, мог бы ответить ему Иккаку. Тогда ты хотел многих, но не думал о ком-то одном, и с этим я мог мириться. Можно спать с человеком, который хочет других, но нельзя спать с человеком, который любит одного и никого больше не хочет.
Иккаку мог бы так сказать, если бы он знал, в чем дело. Но он не знал, и Юмичика говорил сам с собой – то за Иккаку, то за Шухея, то за Кенпачи…
***
Район Зараки никогда не отличался красотой и благополучием, но то, что они увидели, когда пришли на место, где, как вычислили в двенадцатом отряде, как раз и отмечалась та самая загадочная активность, казалось из ряда вон выходящим.
Наверное, здесь была деревня или маленький городок – во всяком случае, остатки строений торчали то тут, то там. Земля была черной, по ней вились какие-то лохмотья. И ни души.
- Как будто атомный взрыв, - тихо сказала Рукия. – Но это же невозможно.
- А что случилось с людьми, которые здесь жили? – спросил Юмичика. Его слегка подташнивало, и вместе с тем все это – гарь, вонь, черный пепел – рождало воспоминания… - Убиты? Или ушли?
Рукия пожала плечами и предложила связаться с Сейрейтеем.
В бюро исследований им сообщили, что вопросом жителей займутся, а что до субъекта активности, то пока они добирались до места, он сместился на пятнадцать километров на север, а потом – еще на двенадцать.
- Там, наверное, селения, - побледнев, сказала Рукия Юмичике. – Надо следовать за ним.
Юмичика кивнул. Ситуация становилась действительно серьезно, что чрезвычайно его радовало.
- Сколько из ваших бойцов владеют шунпо, Кучики-сан?
***
Много позже Юмичика думал, что те, кто шунпо не осилил и провожал их унылыми пожеланиями удачи – ну как же, с десяток счастливцев, причем семеро – из одиннадцатого, идут сражаться с неведомым злом, а мы, как лохи, остаемся! – должны были свою нерадивость впоследствии возвести в ранг домашнего ками.
Тогда же… тогда же он предположил, что это была ловушка. Правда, зачем, на кого? Кому нужны девятый и пятый офицеры и кучка рядовых?
Когда они прибыли на точку, где в последний раз была отмечена активность, там тоже было уже пусто. Но еще там было жарко, словно то неведомое, что выжигало поселения, ушло только что.
- Опоздали! – воскликнула Рукия. Юмичика положил руку на рукоять меча – он чувствовал опасность, как животное.
- Кучики-сан, - негромко произнес он. – Забирайте людей и уходите отсюда.
- Айясегава-сан, - она смотрела непонимающе и удивленно, а времени объяснять у него не было. – Что про…
- Нас могут атаковать, - ответил он, не дослушав. – И если вы сейчас же…
Юмичика не успел договорить – они налетели сверху, все – в масках, с дырами в груди и с мечами, еще не аранкары, но уже не холлоу, - кроме одного, с черепообразным обломком маски возле рта. Он был главным – насчет этого Юмичике даже не надо было думать. Времени на разговоры не осталось – оскалившись и сделавшись, хотя он этого и не знал, очень похожим на Зараки, Юмичика кинулся на предводителя.
Ему преградили путь два огромных холлоу – он решил для ясности отнести их все-таки к этому виду. Правда, они отличались явно большим количеством мозгов – в этом Юмичика убедился, вступив в схватку. Ну да ладно. Давно позади то время, когда меч вылетал у него из рук, наткнувшись на уродливую белую маску. Он рассмеялся и высвободил Фудзикудзяку.
Двоих он убрал быстро; но на их месте тут же появились другие. Отбиваясь сразу от четырех холлоу, Юмичика налетел на Рукию.
- Я вызвала подкрепление! – крикнула она. Юмичика только кивнул, сберегая дыхание. Значит, продержаться до прихода помощи…
Их десятку бойцов вынесли очень быстро – они могли отлично владеть шунпо и мечом, но когда на тебя нападает одновременно четыре-пять противников, причем они тоже хорошие бойцы, надо быть на уровне лейтенанта, чтобы сражаться. Юмичика не мог понять, почему до сих пор держится Рукия.
Они столкнулись в центре поля боя, когда из отряда уже никого не осталось, и встали спина к спине. Поднятая в воздух сажа хлопьями осела на лицах; перья Юмичики были сломаны, он заработал уже несколько легких ран.
- Как вы, Кучики-сан? – сквозь зубы спросил он.
- Устала, - так же ответила она.
Их атаковали – стало не до разговоров. Юмичика мельком подумал, что если не придет подмога, его убьют – и очень захотел увидеть перед смертью капитана.
А потом он велел себе ни о чем не думать и драться.
Его отнесло от Рукии; он сражался стоя, пока чей-то меч не подрезал сухожилие на ноге; тогда он упал на колено и продолжал биться так.
Он не уследил всего за одним мечом, потому что кровь заливала глаза. Он лишь поймал блик лезвия возле лица – а потом наступила темнота.
***
- Ты хочешь снова остаться без руки? Обратись к Айзену-сама – он сможет это устроить. Мне лично сильно не нравится твоя голова, по-моему, она явно лишняя, но, может, Айзен-сама думает по-другому?
Голова гудела. Знакомый вкрадчивый голос рождал ощущение, что под черепной коробкой ползают змеи.
- Ты лисомордый ублюдок! – выплюнул другой голос – от него голова отозвалась звоном.
- Ты потрясающе оригинален, - пропел первый, растягивающий гласные и глотающий согласные звуки. Кансайский диалект. Юмичика обреченно приоткрыл глаза.
Он увидел второго из говоривших – того самого парня с обломком маски возле рта. У него было такое выражение лица, словно он жаждет убить своего собеседника. Юмичика не удивился. Он полагал, что большинство из тех, с кем Ичимару Гин когда-либо разговаривал, жаждут его крови.
- Он очнулся, - брезгливо произнес аранкар. – Ты как знаешь, Ичимару, но я расскажу Айзену-сама о твоих развлечениях.
- Дрожу от страха, - Ичимару появился в поле зрения Юмичики – он совсем не изменился, та же улыбка, щелки вместо глаз, черная форма – только хаори не было. – Доброе утро, Айясегава-кун!
Юмичика отвел взгляд. Ответить Ичимару он не смог бы, даже если б и хотел – во рту намертво пересохло. Но он не собирался показывать Ичимару, что в чем-то нуждается.
- А я тебя только что спас, - голос бывшего капитана был все так же отвратительно жизнерадостен. – Гримджо хотел забрать тебя… наверное, они там скучают, бедняжки… а тут такая игрушка, - он провел пальцами по щеке Юмичики, - красивая.
Юмичика подумал, что с аранкарами было бы в любом случае лучше, чем с Ичимару.
Что-то забулькало, и Юмичика ощутил бешеный приступ жажды. Словно прочитав его мысли, Ичимару поднес к его губам чашку с водой.
Юмичика потянулся к ней почти против своей воли.
Чашка отодвинулась.
Он еще немного приподнялся – и понял, что надежно зафиксирован на своем ложе – руки привязаны, через грудь перекинут кожаный ремень, не дающий сесть.
А чашка снова оказалась вне пределов досягаемости.
Ичимару рассмеялся – тихо и, как ни странно, весело.
- Ты такой забавный, Юмичика. Не возражаешь, если я так запросто, по имени? Оно мне нравится. Нежное имя. Милое, маленькое. Совершенно как ты.
Он набрал в рот воды, наклонился к Юмичике и прижался губами к его рту.
Жажда оказалась сильнее гордости – Юмичика жадно выпил все, что было в ичимаровом рту, да еще и проехался языком по нёбу, слизывая последнюю влагу. Когда Ичимару выпрямился, он произнес:
- Дай еще.
Ичимару приподнял бровь:
- Так же?
- Как хочешь, - голос был хриплым, Юмичика откашлялся. – Пить хочется.
Ичимару вздохнул, как показалось Юмичике, с досадой, сел рядом, поднес чашку к его губам. Пока Юмичика жадно глотал воду, он раздраженно проговорил:
- Тебя стало совершенно неинтересно дразнить. Раньше ты мне нравился больше.
- Прости, - сказал Юмичика как выплюнул. – Я как-то не рассчитывал стать твоей игрушкой.
- Слишком смел, - усмехнулся Ичимару. – Я всегда это говорил. Отважные люди – это отвратительно.
- А люди без глаз – это безобразно, - отозвался Юмичика. Чем дольше он находился рядом с Ичимару, тем больше понимал, что больше не боится этого человека. Бывший капитан по-прежнему вызывал у него омерзение, но страха не было. Юмичика мимолетно задумался, а способен ли он до сих пор вообще бояться.
Ичимару рассмеялся.
- Бедный маленький влюбленный офицер, - нежно произнес он. – Даже не надейся, что тебе удасться меня рассердить. Я знаю, что гнев – твой корм. Но я тебе не по зубам.
Юмичика оттянул уголок рта в усмешке.
- Изуру, - сладко прокатил он по языку имя, - удивительно хорошо трахается, - Ичимару повернулся к нему, и Юмичика увидел между прищуренных век красное пламя. – Он был невероятно горяч. Наверное, потому, что ему редко удается побыть семэ, а? Мы начали еще когда ты был в Готее. Я думаю, что по возвращении надо будет возродить традицию, а то я уже давно…
Ичимару рванулся к нему, стремительно, как змея из травы, так что Юмичика поневоле на мгновение зажмурился. Но бывший капитан взял себя в руки моментально.
- Поверь мне, - он старался говорить, как прежде, но наждачные нотки в голосе проскальзывали, - по возвращении в Готей ты не будешь делать ничего из того, что тебе хочется.
Он вытянул руку, и ремни, вжикнув, намертво прикрутили Юмичику к лежанке; еще один обвил шею, практически сдавив горло. Ичимару куда-то отошел, потом вернулся, присел на край ложа. Мгновением спустя Юмичика ощутил легкий укол в локтевом сгибе; он дернулся, но цепкая рука Ичимару обхватила запястье. Сквозь бешеный стук собственного сердца Юмичика услышал его шепот, но слов разобрать не смог.
В глазах на мгновение потемнело, уши заложило, как ватой; Юмичике показалось, что он сейчас потеряет сознание. Но обошлось – ясность зрения вернулась. В ушах звенело.
Ты меня слышишь?
Это определенно был Ичимару, только он не разжимал губ, а голос звучал у Юмичики в голове.
Безумный взгляд Юмичики стал ему ответом – Ичимару улыбнулся.
Отлично, значит, работает. Правда, не знаю, какие будут побочные эффекты… мы его не тестировали… Ичимару широко улыбнулся. Ну и вид у тебя. Нет, ты не сошел с ума, - он вытянул руку, и ремни, сдерживающие Юмичику, расстегнулись. Я, кстати, тоже. Просто это одна такая симпатичненькая разработка… Куроцучи-тайчо шалит… а нам удалось ее похитить. Правда, мило? Суть в том, Ичимару присел рядом, что теперь ты будешь слышать мой голос, где бы ты ни был, и выполнять то, что я скажу. Можешь, кстати, не отвечать – я знаю, что ты думаешь. Мысли – это единственное, на что действие препарата не распространяется. Так что можешь думать все, что хочешь, только не старайся скрывать это от меня – не получится. Кажется, ты мне не веришь, - он протянул Юмичике острый нож. Возьми его и порежь себе руку.
Приказ был дикий и абсолютно бессмысленный, но, к ужасу Юмичики, его рука сама взялась за рукоять и с силой ударила ножом по другой. Порез закровоточил моментально, от боли на глаза невольно навернулись слезы.
Вот так, - произнес Ичимару, глядя на свою жертву. И дальше так будет.
- С Кучики-сан, - с трудом проговорил Юмичика, - ты то же самое сделаешь?
Ичимару вздохнул.
С Кучики-сан не получится, увы. Представляешь, как было бы красиво? Приказать ей убить родного брата… ммм… у меня слюнки текут. Препарат, кажется, не вполне доработан. Он может связать твою волю со мной, потому что ты мой должник, - Ичимару улыбнулся. Пришло время долг отдать.
- Я бы лучше натурой, - отозвался Юмичика. Лицо Ичимару на мгновение исказилось.
Знаешь, я получил бы безграничное удовольствие, если бы мог тебя в таком состоянии отдать аранкарам и посмотреть, как ты будешь удовлетворять их всеми возможными способами, пока не упадешь от изнеможения… или не сдохнешь. У них богатая фантазия и много сил, поверь мне. Но, увы, ты нужен Айзену-сама. И потому ты отправишься в Готей – где будешь делать то, что я велю тебе. И даже сказать не сможешь – никому и ничего. А я посмотрю, как ты будешь корчиться.
- Так обидно за своего лейтенантика? – спросил Юмичика, улыбаясь.
- Не ухмыляйся и не смей мне дерзить, - произнес Ичимару вслух. Улыбка сползла с лица Юмичики, как капля дождя с листа. – Вот так ты мне нравишься больше, - он кинул в лицо Юмичике ворох тряпок. – Твои шмотки. Одевайся. У меня не было времени их постирать, - он усмехнулся. – И вообще, так ты будешь больше похож на беглеца.
Когда Юмичика оделся, Ичимару протянул ему запечатанный конверт.
- Отдай Кучики-тайчо. Только ему. Если спросит – скажи, что тебя отпустили и что это тайна, потому что речь идет о жизни и смерти его сестры.
Юмичика… нет, его руки взяли письмо. Он бы хотел ответить Ичимару – но не мог.
Несколько мгновений они стояли друг напротив друга. Потом вдруг Ичимару, коротко размахнувшись, ударил Юмичику кулаком по подбородку.
- Это для убедительности твоей легенды, - пояснил он, улыбаясь. Кровь потекла из уголка рта, но Юмичика не мог поднять руки, чтобы вытереть ее.
***
Шиба Гандзю боялся своей сестры до судорог. Поэтому, невзирая на любовь к ней, а также к родному дому… что, наверное, все-таки было одно и то же, потому что дом Шибы Куукаку был ее точной копией, - Гандзю предпочитал как можно больше времени проводить где-нибудь подальше.
Бонни-тян занервничала первой – сначала остановилась, взрыкивая и упираясь копытами в землю, потом вдруг пронзительно хрюкнула и рванулась вперед.
- Большой брат! – услышал он отчаянный вопль в спину. Он бы, наверное, посочувствовал товарищам, оставшимся без предводителя, если бы не отчаянное сочувствие к самому себе – свихнувшаяся свинья несла его куда-то в лесную чащу, и никакие уговоры и усилия не помогали ее притормозить.
Она вынесла его на поляну, резко встала – Гандзю лишь чудом не слетел в траву – и низко зарычала.
Было от чего. В десятке шагов от Гандзю и его кабанихи огромный холлоу склонился над чем-то в траве.
- Ах ты!.. – он соскочил со спины Бонни-тян, сложил руки – и ударил первым, что всплыло в голове, тридцать третьим. Голубой огонь пришелся чудищу прямо в грудь, а Гандзю уже начал сложное титулование для Песчаной волны.
Не понадобилось – взревев, холлоу исчез.
- Я безмерно крут! – сообщил Гандзю воображаемой публике – просто чтобы не терять навыка. – Шиба Гандзю, герой, побеждающий холлоу с одного удара. – Бонни-тян хмыкнула, как показалось Гандзю, насмешливо. Не иначе, она хотела сказать – холлоу побеждаешь, а с родной сестрой справиться не можешь. – А ты молчи, тупая бессловесная скотина. Когда ты научишься осторожнее обращаться со своим хозяином?
Бонни-тян хрюкнула и затрусила по траве к тому месту, где стоял пустой. Гандзю последовал за ней.
Там, уткнувшись лицом в траву, лежал синигами. Гандзю раздосадовано хмыкнул.
- И ради этого ты меня сюда притащила? Бессмысленная свинья…
Он присел на корточки и нашарил на шее синигами пульс. Бился, значит, живой.
- Вот блин, - бормотал наследник дома Шиба, переворачивая пострадавшего. – Почему именно я? И почему бы этому чувви не быть уже трупом? Я что, подвизался помогать синигами и разным там синигами-заменителям?
Лицо синигами было все в крови и грязи, но даже и это не помешало Гандзю его узнать.
-Ну блин! – он ударил себя рукой по лбу. – Почему именно этот?!
***
Юмичика открыл глаза. Взгляд уперся в соломенно-желтый потолок с балками. Совершенно незнакомое место. Юмичика не чувствовал боли, ему было мягко и удобно, руки не связаны, корка крови на лице не запеклась. Странно, отчего тогда это ощущение, как будто происходит что-то невыносимо страшное?
Скрипнула сдвигаемая сёдзи.
- Очнулся? – прозвучал женский голос, немного резкий, но с некоторыми теплыми нотками. – Щас будешь лекарство жрать. Не вставай, - добавила она, потому что Юмичика попытался сесть в постели. – Ты еще не достаточно окреп, - она появилась в поле зрения, высокая, красивая, черноволосая, в броской одежде. Чем-то она неуловимо напоминала Аску, но производила все же более приятное впечатление.
- Привет, - сказала она, присаживаясь рядом. – Меня зовут Шиба Куукаку, и ты в моем доме. Тебя притащил мой брат. Ты был без сознания трое суток. Это я тебе все говорю, чтобы ты не спрашивал – у тебя не так много сил. Я так понимаю, что насчет тебя надо сообщить в Готей, но я не знаю, как тебя зовут. Этот идиот, мой братец, говорит, что он тебя знает, но имени не помнит. Так как твое имя?
- Айясегава Юмичика, пятый офицер одиннадцатого отряда, - проговорил Юмичика – и тут же оценил предупредительность Куукаку – действительно, каждое слово давалось с трудом.
- Понятно! – она хлопнула в ладоши и рявкнула в приоткрывшиеся сёдзи: - Гандзю ко мне! – затем придвинула к себе столик для письма, развела тушь – она все делала резкими, размашистыми движениями, отчего у Юмичики возникало желание пригнуться, - и застрочила письмо. – Зараки – мировой мужик! – заметила она. – Клево, что ты в одиннадцатом. Я прямо ему напишу. Он читать у вас умеет?
Юмичика качнул головой и тут же сообразил, что Куукаку, уткнувшаяся в письмо, его движения не увидит. Но, как ни странно, она отозвалась:
- Досадно. Есть кому прочесть?
- Ему я читаю, - отозвался Юмичика и сам поразился грусти, которая в этих словах прозвучала. – Но там… найдутся.
- Хорошо, - легко отозвалась Куукаку. – Теперь тебе надо поесть, выпить лекарство и спать дальше. Отпущу, когда за тобой придут.
Сёдзи раздвинулись, и на пороге появился молодой парень, смутно Юмичике знакомый. Рослый, широкий, в дурацкой одежде, с некрасивым лицом. Он злобно зыркнул на Юмичику.
- Гандзю, - Куукаку поднялась. – Мне надо отправить письмо. Накорми парня и дай ему лекарство.
- Нээ-сан! – взвыл Гандзю. – Накормить?! Этого?! Я не могу!
- Гандзю… - в голосе Куукаку прозвучал металл; с лица ее брата сошли все краски.
- Да, Нээ-сан, - обреченно произнес он. Куукаку наградила его еще одним убийственным взглядом и вышла. Юмичика невольно перевел дыхание; Гандзю тоже.
- Кормить тебя еще… - пробормотал Гандзю, усаживаясь рядом с ложем Юмичики с миской в одной руке и ложкой в другой. – Вот, делай добро… Ты меня хоть помнишь?
Юмичика качнул головой, заглатывая ложку супа. Вкуса у еды не было. Да и есть особо не хотелось.
- Ну и ну, - бубнил рядом Гандзю. – Спасаешь их, спасаешь… на себе буквально… рискуя жизнью… а тебя еще и не помнят.
Юмичика на этот пассаж ничего не ответил. Хотя мог бы сказать, что спасение – это то, чего он желал в последнюю очередь. Он не мог покончить самоубийством – его тело вообще ничего не могло делать без приказа Ичимару, - но когда на него вышел голодный холлоу, у Юмичики не было сил ни чтобы сражаться, ни чтобы спастись бегством. В тот момент он счел, что ему повезло. Какой демон принес этого Гандзю?
- Я Гандзю, Шиба Гандзю! – твердил придурок тем временем. – Неужели не помнишь? Мы к вам ворвались вместе с Куросаки Ичиго, ты еще меня преследовал.
- А, - произнес Юмичика, запив лекарство и откидываясь на футон. – Теперь вспомнил. Ты испортил мне прическу.
- Как есть нарцисс-извращенец, - с отвращением произнес Гандзю. Дальше Юмичика ничего не слышал – его начало клонить в сон.
Едва только веки его сомкнулись, как тут же появился Ичимару.
Он что-то говорил – Юмичика не слышал слов, но ему было невыносимо страшно. Не потому, что он продолжал бояться Ичимару – нет, он боялся того, что этот человек мог ему приказать.
Еще ему снилось, что он опутан колючей проволокой и пытается вырваться. Проволока превращалась в змей или в щупальца, непонятно – от этого сон приобретал оттенок эротического, и от невольного удовольствия становилось еще страшнее. Наслаждение и ужас ломали тело, Юмичике казалось, что он пытается проснуться, но не получается.
- …не понимаю.
Он распахнул глаза, хватая ртом воздух, как откачанный утопленник. На него смотрела Аска.
- Аска… - выговорил Юмичика помертвевшими губами. Внезапное чувство вины перед ней прожгло изнутри, и он прошептал: – Тайчо… простите меня…
Лицо Аски дрогнуло перед глазами; мгновение спустя Юмичика увидел смутно знакомую женщину с оливково-смуглой кожей, широкими скулами и золотыми глазами. Она нахмурилась.
- Куукаку, он у тебя бредит, кажется. Не знаешь, кто такая Аска?
В поле зрения появилось лицо Шибы Куукаку.
- Аска? – слегка рассеянно переспросила она, пристально глядя в лицо Юмичики. – Ямасита, что ли? Которую Зараки пришил? Блин, парень, тебе что, кошмары снились?!
Юмичика попытался ответить, но не получилось. Куукаку сердито сдвинула брови.
- Ты вообще-то без снов должен был спать. Слоновья дозировка моего лучшего снотворного!
Вторая девушка постучала Куукаку по руке, и тут Юмичика ее узнал – это была Шихоуин Йоруичи.
- Перестань наезжать на парня, он-то тут при чем? Там его капитан дожидается, так что сдавай и не парься.
И отошла – Юмичика перестал ее видеть. Куукаку же продолжала хмуриться.
- Куда его отпускать, он же совсем дохлый? – и тоже отошла. Стукнула сёдзи.
Юмичика сел. Обоих женщин в комнате не было; рядом с футоном лежала аккуратная черно-белая стопка – его одежда. Юмичика натянул одно косоде, потом второе и встал, чтобы надеть хакама.
Его слегка шатнуло, но особых признаков слабости не было. Наверное, кошмары были все-таки результатом ичимарова зелья, а не болезни, решил Юмичика, завязывая пояс. В процессе надевания таби чуть закружилась голова, но хотя бы не затошнило. Он поднял занпакто – и в то же мгновение не столько услышал, сколько ощутил шаги в стенкой, веяние знакомой рейяцу… а потом сёдзи сдвинулись, и в проем, пригнувшись, шагнул Зараки.
Смотреть на капитана было невыносимо; Юмичика резко поклонился – в голове снова слегка помутилось, - и быстро проговорил:
- Тайчо, приношу свои глубочайшие…
Он не договорил – Зараки сделал всего один шаг, оказавшись почти вплотную к нему, - Юмичика вскинул голову в изумлении и… надежде… - и собранно, даже, наверное, несильно, ударил его кулаком в подбородок.
В два голоса ахнули Куукаку и Йоруичи; Юмичика не удержался на ногах.
- Ну ёб твою мать! – взревела Куукаку. – Зараки, охренел?! Я его тут как дура лечила…
Зараки заговорил – и она смолкла, хотя обращался он к Юмичике:
- Если уж попался, то имей честь сдохнуть, - и добавил, как пощечинами наградил: - Шалава. Трус.
Юмичика поднялся – его трясло от боли, обиды и злости.
- Тайчо… - придушенно проговорил он, - я не… не… - он прикусил губу до крови – он не мог говорить об этом, ему словно затыкали рот и вязали язык. – Мне… нет прощения… - наконец выдавил он.
За те несколько секунд, что после его слов прошли в молчании, под тяжелым взглядом Зараки, Юмичика успел подумать о разном. Например, о том, что он, наверное, действительно ужасен, раз даже капитан, самый терпимый человек в Готее, решил, что для Юмичики не существует иного способа выбраться из плена. Еще – о том, что как же капитан должен быть на него зол, что даже опустился до рукоприкладства, и как же он Юмичику презирает, раз не стал доставать меч. Еще – о том, что надеяться абсолютно не на что.
Зараки развернулся и вышел. Юмичика быстро поклонился обеим дамам, пробормотал благодарности, подхватил упавший меч и выскочил вслед за капитаном.
- Вот урод! – зло сказала Куукаку.
- Он беспокоился, - возразила Йоруичи. – Никогда бы не подумала, что Зараки способен беспокоиться за своих бойцов.
- Я знаю, что беспокоился! – огрызнулась Куукаку. – Можно же по-другому выразить…
- Он не умеет, - вздохнула Йоруичи.
- Так пусть учится, - жестко ответила Куукаку. – А то ведет себя как чмо… урод…
***
Капитан стремительно шагал вперед, и Юмичика чувствовал, что он просто полыхает злостью. Оставалось надеяться, что Зараки не придет в голову перейти на шунпо – этого Юмичика бы в своем нынешнем состоянии не осилил.
«Хрена я пожалуюсь, - думал он, закусывая губы и зло щуря глаза. – Я ему покажу… я не слабак!»
В боку сильно кололо, голова кружилась. Придерживая меч за рукоять, Юмичика шел на голой силе воли, но понимал, что долго так не выдержит. Спина капитана оказывалась все дальше и дальше, Юмичику начало шатать. Он прибавил шагу – бок отозвался острой болью, в глазах слегка потемнело.
«Не упаду, - подумал Юмичика, продолжая идти с закрытыми глазами. – Ты, тупой урод… я не упаду!»
Внезапно его ноги оторвались от земли, и на короткое мгновение Юмичика решил, что все-таки упал. Распахнул глаза в ужасе – и увидел над собой лицо капитана. Его несли на руках.
- Тайчо, - тихо проговорил Юмичика, почему-то отводя глаза, - я могу идти…
- Заткнись, - уронил Кенпачи. – От тебя одни проблемы.
Юмичика замолчал, решив больше не раздражать капитана. Злость растворилась, упрямство – тоже. Коротко вздохнув, Юмичика привалился головой к капитанскому плечу – оно оказалось таким твердым, словно было сделано из стали. На большее он не осмелился – большего он не осмеливался даже хотеть.
От мерного движения Юмичику начало клонить в сон. Уже на границе сна с явью ему пришла в голову мысль, почему же капитан не воспользовался шунпо, чтобы попасть в Сейрейтей быстрее, но додумать ее Юмичика не успел.
***
Нести мальчишку было что котенка или Ячиру. Кенпачи смотрел вперед, но временами взгляд нет-нет, да и падал на белое лицо – оно было как те ангельские лики, которые он видел еще в смертном детстве в церкви, страшно давно.
Он легонько провел пальцем по губам Юмичики, вытирая выступившую на них от удара кровь, и тут же отдернул руку, испугавшись собственного жеста. На лице мальчишки наливался багровый синяк – вот, теперь будет бегать и вопить, что стал некрасивым. Кенпачи качнул головой. Не стоило его бить.
Просто он никогда не думал, что можно так бояться чужой смерти. Этот мальчишка заставлял его кружить ночью по улицам Сейрейтея, не в силах уснуть, торчать у старикана Ямамото, чтобы узнать хоть какие-то новости… А какое было лицо у его ребят, когда он заявил, что сам пойдет забирать Юмичику из дома Куукаку…
Нет, все-таки правильно врезал. А синяк пройдет. Зато умнее будет в другой раз.
Кенпачи даже не заметил, как с быстрого шага перешел на столь непривычный ему прогулочный. Он мог бы оказаться в Сейрейтее в несколько прыжков шунпо, но ему не хотелось спешить.
Было бы здорово, думал Кенпачи, нести его и нести, все время вперед, и чтобы дорога никогда не заканчивалась.
Фэндом: Bleach
Рейтинг: NC-17
Жанр: роман на тыщу страниц
Пейринг: пока Иккаку/Юмичика, дальше будет много кто/Юмичика
Саммари: история одиннадцатого отряда
Ворнинг: смерть персонажа
Дисклеймер: заберите все
Глава 5. Долг
читать дальшеИз одиннадцатого пришли все, кто должен был, и построились за спиной Юмичики. Он даже распоряжений никаких не отдавал – эти бойцы были вышколены до того, что понимали команды по движениям пальцев. С легким чувством превосходства они поглядывали на бойцов тринадцатого – те тоже построились, но не так стройно и быстро, да и предводитель их запаздывал.
Юмичика хмуро смотрел на «тринадцатых». Что за странная идея – отправлять специализирующийся на Мире живых отряд разбираться с «непонятной, но очень зловещей активностью» в Руконгае? Да еще и усиливать их одиннадцатым? Понятно, что одиннадцатый отряд самый сильный – ну так и отправили бы их одних…
В конце улицы показалась одинокая фигура, спешащая к ним – видимо, опаздывающий предводитель бойцов из тринадцатого. Когда он подошел ближе, Юмичика узнал Кучики Рукию.
Она, к счастью, больше не выглядела такой бледной немочью, какой была раньше. Определенно, смертельная опасность пошла ей на пользу. Когда она поклонилась Юмичике и поздоровалась с ним, он отметил, что она стала очень похожа на своего старшего брата.
Странно, но почему же все-таки именно тринадцатый, да еще и возглавляемый Кучики Рукией, которая, вообще-то, пока лишь девятый офицер? Чей это интерес – Укитаке-тайчо, Кучики-тайчо или риока?
Юмичика слегка поморщился. Да ну их всех, в самом деле, все никак не могут отойти от предательства Айзена и этой междоусобной заварухи. Проще надо быть, с ядовитым сарказмом пожелал он им мысленно. Как Зараки. Вот уж кто развлекся…
Мысли о Зараки действовали на него примерно так же, как глоток ледяной воды на больной зуб.
Пока они разбирались с риока, пока он мотался в Мир живых и обратно – Зараки отчего-то понравилось отправлять Юмичику на разного рода задания, может, думал тот, я его окончательно достал, и он надеется, что меня наконец убьют, - короче, пока Юмичика был очень занят, у него не было времени на размышления. Сражения были истинным удовольствием, они не давали отвлекаться на что-то другое – черт возьми, он и с Хисаги бился так, как будто тот никогда не был для него чем-то большим, чем просто лейтенантом другого отряда.
Но стоило жизни вернуться в относительно мирное русло – как вернулись и все юмичикины чувства, которые он не то что испытывать – он даже думать о них не хотел.
А Зараки был прежним – малоразговорчивым, резким и, поскольку заварухи кончились, скучающим. На Юмичику он обращал внимание только затем, чтобы сделать ему какое-нибудь замечание. Тот и сам не заметил, как начал вести себя настолько экстравагантно, что поражался даже Иккаку, а за Юмичикой быстро закрепилась слава законченного нарцисса.
И на протяжении всего этого времени у Юмичики никого не было - чего он даже не заметил. Ему просто никто не был нужен.
Когда Зараки сообщил – чуть ли не через зевоту – что двадцать бойцов должны будут отправиться в Руконгай вместе с тринадцатым, поскольку там чего-то такое непонятное происходит – Кенпачи не вникал, что именно, зачем? – Юмичика первым вызвался как предводитель. Ему очень нужно было постоянно что-то делать, а заодно и держаться подальше от капитана – невзирая на то, что через несколько часов вдали от Зараки на него нападала такая тоска, что впору было напороться на собственный занпакто.
Зараки дал отмашку, даже не посмотрев на своего пятого офицера.
***
Когда жилые кварталы закончились, Юмичика заскучал настолько, что решил заговорить с Кучики.
- Простите, Кучики-сан, а можно задать вам вопрос?
Она глянула на него чуть, как ему показалось, испуганно. Кивнула и произнесла своим низким голосом:
- Конечно, Айясегава-сан.
- Почему на это задание отправили именно тринадцатый отряд? – Юмичика с удовольствием наблюдал, как щеки Рукии слегка покраснели. Не глядя на него, она ответила:
- Я вряд ли смогу ответить на этот вопрос, Айясегава-сан. Я получила только приказ.
«Врет», - подумал Юмичика, но допытываться не стал – зачем? В любом случае, это не имеет к нему никакого отношения.
***
Шухея Юмичика почти перестал видеть со времени их поединка. Тот, кажется, исполнил его просьбу и про занпакто никому не рассказал – а может, просто не до того было, все-таки капитан девятого отряда оказался из числа предателей. Сейчас, как слышал Юмичика, на Шухея свалилась вся бумажная работа, которой обычно занимался Тосен-тайчо… то есть, просто Тосен.
Все-таки странно, думал Юмичика. То есть, Ичимару-то его не удивил, змея он и есть, да и Айзен, если задуматься, тоже – слишком уж положительный. Но Тосена-то чего с ними понесло, этого честного и правильного зануду?
Может, подумалось Юмичике, он тоже был в кого-то без памяти влюблен, и просто хотел отвлечься?
Хотя нет, поправился он, это скорее к Айзену относится, он же все затеял.
Однажды он подслушал, как Кенпачи рассказывает Иккаку о своем поединке с Тосеном. Юмичика думал, что это должна была быть очень чувственная битва…
***
Они заночевали под открытым небом. Выставили часовых – район был один из худших, последней десятки – примерно в таком же много-много лет назад Юмичика встретил Иккаку… а потом Кенпачи.
Юмичике пришло в голову – интересно, а если бы первым его нашел капитан ? Стал бы он спасать «девку»? И если да – то что было бы потом?
- Кучики-сан, а в каком районе отмечена активность? – спросил он, вытягивая руки к костру. Рукия сидела рядом, обняв собственные колени, и казалась ужасно маленькой.
- В районе Зараки, - ответила она. Юмичика заставил себя улыбнуться.
- Вам поэтому понадобился наш отряд?
Она вернула улыбку.
- Очень высока вероятность встретить сильного противника. Поэтому соо-тайчо и предложил подключить одиннадцатый отряд.
Это прозвучало так, как будто она собиралась сделать комплимент, но Юмичика почувствовал себя уязвленным. Почему-то ему показалось, что их хотят использовать вслепую.
- Кучики-сан, а можно задать еще вопрос?
- Айясегава-сан, было бы удобнее, если бы вы просто спрашивали, без вступления. Я же не знаю, о чем вы хотите спросить.
- И то верно. Кучики-сан, что чувствуешь, когда твердо знаешь о времени своей смерти?
Она метнула на него короткий взгляд, и Юмичика понял, почему она все-таки никогда не будет копией своего брата. Если у него глаза были ледяные – то у нее огненные. Юмичике показалось, что его обожгло этим взглядом.
- Я чувствовала, как умирает надежда. Как умирает ожидание. Я поняла, что всю жизнь чего-то ждала – выходных, встречи с братом, нового задания. Ждала, считала дни. А тогда мне хотелось, чтобы дни были бесконечны. Но в то же время мне было легко – я могла подумать о своей жизни, оценить, хорошо ли я прожила…
- Оценили? – тихо спросил Юмичика. Она кивнула.
- Было тяжело, когда я узнала, что Ичиго здесь, - продолжила она после паузы. – А потом меня повели на Сокиоку. Словно я снова родилась – и снова должна умирать. Очень тяжело…
Она снова замолчала, а когда заговорила, и глаза ее, и голос были полны света:
- Но зато я пережила самый прекрасный момент в жизни – когда ждала удара, жара, боли, а потом открыла глаза – и увидела…
Она не договорила, но Юмичика и так все понял.
***
Болезненнее всего, как ни странно, оказалось видеть тоску в глазах Иккаку - периодически, когда Юмичика ловил его взгляд на себе, а Иккаку думал, что на него не смотрят. Все остальное время он вел себя как заправский лучший друг и иногда осторожно пытался выспросить у Юмичики, что происходит. Юмичика очень хотел избавить его от страданий; он даже пытался периодически к нему приставать… а Иккаку немедленно обращал это в шутку. Не хотел. Почему? Как будто, возмущенно думал Юмичика, есть разница между тогда и сейчас. Ведь, думал Юмичика, мы всегда были друзьями.
Есть разница, мог бы ответить ему Иккаку. Тогда ты хотел многих, но не думал о ком-то одном, и с этим я мог мириться. Можно спать с человеком, который хочет других, но нельзя спать с человеком, который любит одного и никого больше не хочет.
Иккаку мог бы так сказать, если бы он знал, в чем дело. Но он не знал, и Юмичика говорил сам с собой – то за Иккаку, то за Шухея, то за Кенпачи…
***
Район Зараки никогда не отличался красотой и благополучием, но то, что они увидели, когда пришли на место, где, как вычислили в двенадцатом отряде, как раз и отмечалась та самая загадочная активность, казалось из ряда вон выходящим.
Наверное, здесь была деревня или маленький городок – во всяком случае, остатки строений торчали то тут, то там. Земля была черной, по ней вились какие-то лохмотья. И ни души.
- Как будто атомный взрыв, - тихо сказала Рукия. – Но это же невозможно.
- А что случилось с людьми, которые здесь жили? – спросил Юмичика. Его слегка подташнивало, и вместе с тем все это – гарь, вонь, черный пепел – рождало воспоминания… - Убиты? Или ушли?
Рукия пожала плечами и предложила связаться с Сейрейтеем.
В бюро исследований им сообщили, что вопросом жителей займутся, а что до субъекта активности, то пока они добирались до места, он сместился на пятнадцать километров на север, а потом – еще на двенадцать.
- Там, наверное, селения, - побледнев, сказала Рукия Юмичике. – Надо следовать за ним.
Юмичика кивнул. Ситуация становилась действительно серьезно, что чрезвычайно его радовало.
- Сколько из ваших бойцов владеют шунпо, Кучики-сан?
***
Много позже Юмичика думал, что те, кто шунпо не осилил и провожал их унылыми пожеланиями удачи – ну как же, с десяток счастливцев, причем семеро – из одиннадцатого, идут сражаться с неведомым злом, а мы, как лохи, остаемся! – должны были свою нерадивость впоследствии возвести в ранг домашнего ками.
Тогда же… тогда же он предположил, что это была ловушка. Правда, зачем, на кого? Кому нужны девятый и пятый офицеры и кучка рядовых?
Когда они прибыли на точку, где в последний раз была отмечена активность, там тоже было уже пусто. Но еще там было жарко, словно то неведомое, что выжигало поселения, ушло только что.
- Опоздали! – воскликнула Рукия. Юмичика положил руку на рукоять меча – он чувствовал опасность, как животное.
- Кучики-сан, - негромко произнес он. – Забирайте людей и уходите отсюда.
- Айясегава-сан, - она смотрела непонимающе и удивленно, а времени объяснять у него не было. – Что про…
- Нас могут атаковать, - ответил он, не дослушав. – И если вы сейчас же…
Юмичика не успел договорить – они налетели сверху, все – в масках, с дырами в груди и с мечами, еще не аранкары, но уже не холлоу, - кроме одного, с черепообразным обломком маски возле рта. Он был главным – насчет этого Юмичике даже не надо было думать. Времени на разговоры не осталось – оскалившись и сделавшись, хотя он этого и не знал, очень похожим на Зараки, Юмичика кинулся на предводителя.
Ему преградили путь два огромных холлоу – он решил для ясности отнести их все-таки к этому виду. Правда, они отличались явно большим количеством мозгов – в этом Юмичика убедился, вступив в схватку. Ну да ладно. Давно позади то время, когда меч вылетал у него из рук, наткнувшись на уродливую белую маску. Он рассмеялся и высвободил Фудзикудзяку.
Двоих он убрал быстро; но на их месте тут же появились другие. Отбиваясь сразу от четырех холлоу, Юмичика налетел на Рукию.
- Я вызвала подкрепление! – крикнула она. Юмичика только кивнул, сберегая дыхание. Значит, продержаться до прихода помощи…
Их десятку бойцов вынесли очень быстро – они могли отлично владеть шунпо и мечом, но когда на тебя нападает одновременно четыре-пять противников, причем они тоже хорошие бойцы, надо быть на уровне лейтенанта, чтобы сражаться. Юмичика не мог понять, почему до сих пор держится Рукия.
Они столкнулись в центре поля боя, когда из отряда уже никого не осталось, и встали спина к спине. Поднятая в воздух сажа хлопьями осела на лицах; перья Юмичики были сломаны, он заработал уже несколько легких ран.
- Как вы, Кучики-сан? – сквозь зубы спросил он.
- Устала, - так же ответила она.
Их атаковали – стало не до разговоров. Юмичика мельком подумал, что если не придет подмога, его убьют – и очень захотел увидеть перед смертью капитана.
А потом он велел себе ни о чем не думать и драться.
Его отнесло от Рукии; он сражался стоя, пока чей-то меч не подрезал сухожилие на ноге; тогда он упал на колено и продолжал биться так.
Он не уследил всего за одним мечом, потому что кровь заливала глаза. Он лишь поймал блик лезвия возле лица – а потом наступила темнота.
***
- Ты хочешь снова остаться без руки? Обратись к Айзену-сама – он сможет это устроить. Мне лично сильно не нравится твоя голова, по-моему, она явно лишняя, но, может, Айзен-сама думает по-другому?
Голова гудела. Знакомый вкрадчивый голос рождал ощущение, что под черепной коробкой ползают змеи.
- Ты лисомордый ублюдок! – выплюнул другой голос – от него голова отозвалась звоном.
- Ты потрясающе оригинален, - пропел первый, растягивающий гласные и глотающий согласные звуки. Кансайский диалект. Юмичика обреченно приоткрыл глаза.
Он увидел второго из говоривших – того самого парня с обломком маски возле рта. У него было такое выражение лица, словно он жаждет убить своего собеседника. Юмичика не удивился. Он полагал, что большинство из тех, с кем Ичимару Гин когда-либо разговаривал, жаждут его крови.
- Он очнулся, - брезгливо произнес аранкар. – Ты как знаешь, Ичимару, но я расскажу Айзену-сама о твоих развлечениях.
- Дрожу от страха, - Ичимару появился в поле зрения Юмичики – он совсем не изменился, та же улыбка, щелки вместо глаз, черная форма – только хаори не было. – Доброе утро, Айясегава-кун!
Юмичика отвел взгляд. Ответить Ичимару он не смог бы, даже если б и хотел – во рту намертво пересохло. Но он не собирался показывать Ичимару, что в чем-то нуждается.
- А я тебя только что спас, - голос бывшего капитана был все так же отвратительно жизнерадостен. – Гримджо хотел забрать тебя… наверное, они там скучают, бедняжки… а тут такая игрушка, - он провел пальцами по щеке Юмичики, - красивая.
Юмичика подумал, что с аранкарами было бы в любом случае лучше, чем с Ичимару.
Что-то забулькало, и Юмичика ощутил бешеный приступ жажды. Словно прочитав его мысли, Ичимару поднес к его губам чашку с водой.
Юмичика потянулся к ней почти против своей воли.
Чашка отодвинулась.
Он еще немного приподнялся – и понял, что надежно зафиксирован на своем ложе – руки привязаны, через грудь перекинут кожаный ремень, не дающий сесть.
А чашка снова оказалась вне пределов досягаемости.
Ичимару рассмеялся – тихо и, как ни странно, весело.
- Ты такой забавный, Юмичика. Не возражаешь, если я так запросто, по имени? Оно мне нравится. Нежное имя. Милое, маленькое. Совершенно как ты.
Он набрал в рот воды, наклонился к Юмичике и прижался губами к его рту.
Жажда оказалась сильнее гордости – Юмичика жадно выпил все, что было в ичимаровом рту, да еще и проехался языком по нёбу, слизывая последнюю влагу. Когда Ичимару выпрямился, он произнес:
- Дай еще.
Ичимару приподнял бровь:
- Так же?
- Как хочешь, - голос был хриплым, Юмичика откашлялся. – Пить хочется.
Ичимару вздохнул, как показалось Юмичике, с досадой, сел рядом, поднес чашку к его губам. Пока Юмичика жадно глотал воду, он раздраженно проговорил:
- Тебя стало совершенно неинтересно дразнить. Раньше ты мне нравился больше.
- Прости, - сказал Юмичика как выплюнул. – Я как-то не рассчитывал стать твоей игрушкой.
- Слишком смел, - усмехнулся Ичимару. – Я всегда это говорил. Отважные люди – это отвратительно.
- А люди без глаз – это безобразно, - отозвался Юмичика. Чем дольше он находился рядом с Ичимару, тем больше понимал, что больше не боится этого человека. Бывший капитан по-прежнему вызывал у него омерзение, но страха не было. Юмичика мимолетно задумался, а способен ли он до сих пор вообще бояться.
Ичимару рассмеялся.
- Бедный маленький влюбленный офицер, - нежно произнес он. – Даже не надейся, что тебе удасться меня рассердить. Я знаю, что гнев – твой корм. Но я тебе не по зубам.
Юмичика оттянул уголок рта в усмешке.
- Изуру, - сладко прокатил он по языку имя, - удивительно хорошо трахается, - Ичимару повернулся к нему, и Юмичика увидел между прищуренных век красное пламя. – Он был невероятно горяч. Наверное, потому, что ему редко удается побыть семэ, а? Мы начали еще когда ты был в Готее. Я думаю, что по возвращении надо будет возродить традицию, а то я уже давно…
Ичимару рванулся к нему, стремительно, как змея из травы, так что Юмичика поневоле на мгновение зажмурился. Но бывший капитан взял себя в руки моментально.
- Поверь мне, - он старался говорить, как прежде, но наждачные нотки в голосе проскальзывали, - по возвращении в Готей ты не будешь делать ничего из того, что тебе хочется.
Он вытянул руку, и ремни, вжикнув, намертво прикрутили Юмичику к лежанке; еще один обвил шею, практически сдавив горло. Ичимару куда-то отошел, потом вернулся, присел на край ложа. Мгновением спустя Юмичика ощутил легкий укол в локтевом сгибе; он дернулся, но цепкая рука Ичимару обхватила запястье. Сквозь бешеный стук собственного сердца Юмичика услышал его шепот, но слов разобрать не смог.
В глазах на мгновение потемнело, уши заложило, как ватой; Юмичике показалось, что он сейчас потеряет сознание. Но обошлось – ясность зрения вернулась. В ушах звенело.
Ты меня слышишь?
Это определенно был Ичимару, только он не разжимал губ, а голос звучал у Юмичики в голове.
Безумный взгляд Юмичики стал ему ответом – Ичимару улыбнулся.
Отлично, значит, работает. Правда, не знаю, какие будут побочные эффекты… мы его не тестировали… Ичимару широко улыбнулся. Ну и вид у тебя. Нет, ты не сошел с ума, - он вытянул руку, и ремни, сдерживающие Юмичику, расстегнулись. Я, кстати, тоже. Просто это одна такая симпатичненькая разработка… Куроцучи-тайчо шалит… а нам удалось ее похитить. Правда, мило? Суть в том, Ичимару присел рядом, что теперь ты будешь слышать мой голос, где бы ты ни был, и выполнять то, что я скажу. Можешь, кстати, не отвечать – я знаю, что ты думаешь. Мысли – это единственное, на что действие препарата не распространяется. Так что можешь думать все, что хочешь, только не старайся скрывать это от меня – не получится. Кажется, ты мне не веришь, - он протянул Юмичике острый нож. Возьми его и порежь себе руку.
Приказ был дикий и абсолютно бессмысленный, но, к ужасу Юмичики, его рука сама взялась за рукоять и с силой ударила ножом по другой. Порез закровоточил моментально, от боли на глаза невольно навернулись слезы.
Вот так, - произнес Ичимару, глядя на свою жертву. И дальше так будет.
- С Кучики-сан, - с трудом проговорил Юмичика, - ты то же самое сделаешь?
Ичимару вздохнул.
С Кучики-сан не получится, увы. Представляешь, как было бы красиво? Приказать ей убить родного брата… ммм… у меня слюнки текут. Препарат, кажется, не вполне доработан. Он может связать твою волю со мной, потому что ты мой должник, - Ичимару улыбнулся. Пришло время долг отдать.
- Я бы лучше натурой, - отозвался Юмичика. Лицо Ичимару на мгновение исказилось.
Знаешь, я получил бы безграничное удовольствие, если бы мог тебя в таком состоянии отдать аранкарам и посмотреть, как ты будешь удовлетворять их всеми возможными способами, пока не упадешь от изнеможения… или не сдохнешь. У них богатая фантазия и много сил, поверь мне. Но, увы, ты нужен Айзену-сама. И потому ты отправишься в Готей – где будешь делать то, что я велю тебе. И даже сказать не сможешь – никому и ничего. А я посмотрю, как ты будешь корчиться.
- Так обидно за своего лейтенантика? – спросил Юмичика, улыбаясь.
- Не ухмыляйся и не смей мне дерзить, - произнес Ичимару вслух. Улыбка сползла с лица Юмичики, как капля дождя с листа. – Вот так ты мне нравишься больше, - он кинул в лицо Юмичике ворох тряпок. – Твои шмотки. Одевайся. У меня не было времени их постирать, - он усмехнулся. – И вообще, так ты будешь больше похож на беглеца.
Когда Юмичика оделся, Ичимару протянул ему запечатанный конверт.
- Отдай Кучики-тайчо. Только ему. Если спросит – скажи, что тебя отпустили и что это тайна, потому что речь идет о жизни и смерти его сестры.
Юмичика… нет, его руки взяли письмо. Он бы хотел ответить Ичимару – но не мог.
Несколько мгновений они стояли друг напротив друга. Потом вдруг Ичимару, коротко размахнувшись, ударил Юмичику кулаком по подбородку.
- Это для убедительности твоей легенды, - пояснил он, улыбаясь. Кровь потекла из уголка рта, но Юмичика не мог поднять руки, чтобы вытереть ее.
***
Шиба Гандзю боялся своей сестры до судорог. Поэтому, невзирая на любовь к ней, а также к родному дому… что, наверное, все-таки было одно и то же, потому что дом Шибы Куукаку был ее точной копией, - Гандзю предпочитал как можно больше времени проводить где-нибудь подальше.
Бонни-тян занервничала первой – сначала остановилась, взрыкивая и упираясь копытами в землю, потом вдруг пронзительно хрюкнула и рванулась вперед.
- Большой брат! – услышал он отчаянный вопль в спину. Он бы, наверное, посочувствовал товарищам, оставшимся без предводителя, если бы не отчаянное сочувствие к самому себе – свихнувшаяся свинья несла его куда-то в лесную чащу, и никакие уговоры и усилия не помогали ее притормозить.
Она вынесла его на поляну, резко встала – Гандзю лишь чудом не слетел в траву – и низко зарычала.
Было от чего. В десятке шагов от Гандзю и его кабанихи огромный холлоу склонился над чем-то в траве.
- Ах ты!.. – он соскочил со спины Бонни-тян, сложил руки – и ударил первым, что всплыло в голове, тридцать третьим. Голубой огонь пришелся чудищу прямо в грудь, а Гандзю уже начал сложное титулование для Песчаной волны.
Не понадобилось – взревев, холлоу исчез.
- Я безмерно крут! – сообщил Гандзю воображаемой публике – просто чтобы не терять навыка. – Шиба Гандзю, герой, побеждающий холлоу с одного удара. – Бонни-тян хмыкнула, как показалось Гандзю, насмешливо. Не иначе, она хотела сказать – холлоу побеждаешь, а с родной сестрой справиться не можешь. – А ты молчи, тупая бессловесная скотина. Когда ты научишься осторожнее обращаться со своим хозяином?
Бонни-тян хрюкнула и затрусила по траве к тому месту, где стоял пустой. Гандзю последовал за ней.
Там, уткнувшись лицом в траву, лежал синигами. Гандзю раздосадовано хмыкнул.
- И ради этого ты меня сюда притащила? Бессмысленная свинья…
Он присел на корточки и нашарил на шее синигами пульс. Бился, значит, живой.
- Вот блин, - бормотал наследник дома Шиба, переворачивая пострадавшего. – Почему именно я? И почему бы этому чувви не быть уже трупом? Я что, подвизался помогать синигами и разным там синигами-заменителям?
Лицо синигами было все в крови и грязи, но даже и это не помешало Гандзю его узнать.
-Ну блин! – он ударил себя рукой по лбу. – Почему именно этот?!
***
Юмичика открыл глаза. Взгляд уперся в соломенно-желтый потолок с балками. Совершенно незнакомое место. Юмичика не чувствовал боли, ему было мягко и удобно, руки не связаны, корка крови на лице не запеклась. Странно, отчего тогда это ощущение, как будто происходит что-то невыносимо страшное?
Скрипнула сдвигаемая сёдзи.
- Очнулся? – прозвучал женский голос, немного резкий, но с некоторыми теплыми нотками. – Щас будешь лекарство жрать. Не вставай, - добавила она, потому что Юмичика попытался сесть в постели. – Ты еще не достаточно окреп, - она появилась в поле зрения, высокая, красивая, черноволосая, в броской одежде. Чем-то она неуловимо напоминала Аску, но производила все же более приятное впечатление.
- Привет, - сказала она, присаживаясь рядом. – Меня зовут Шиба Куукаку, и ты в моем доме. Тебя притащил мой брат. Ты был без сознания трое суток. Это я тебе все говорю, чтобы ты не спрашивал – у тебя не так много сил. Я так понимаю, что насчет тебя надо сообщить в Готей, но я не знаю, как тебя зовут. Этот идиот, мой братец, говорит, что он тебя знает, но имени не помнит. Так как твое имя?
- Айясегава Юмичика, пятый офицер одиннадцатого отряда, - проговорил Юмичика – и тут же оценил предупредительность Куукаку – действительно, каждое слово давалось с трудом.
- Понятно! – она хлопнула в ладоши и рявкнула в приоткрывшиеся сёдзи: - Гандзю ко мне! – затем придвинула к себе столик для письма, развела тушь – она все делала резкими, размашистыми движениями, отчего у Юмичики возникало желание пригнуться, - и застрочила письмо. – Зараки – мировой мужик! – заметила она. – Клево, что ты в одиннадцатом. Я прямо ему напишу. Он читать у вас умеет?
Юмичика качнул головой и тут же сообразил, что Куукаку, уткнувшаяся в письмо, его движения не увидит. Но, как ни странно, она отозвалась:
- Досадно. Есть кому прочесть?
- Ему я читаю, - отозвался Юмичика и сам поразился грусти, которая в этих словах прозвучала. – Но там… найдутся.
- Хорошо, - легко отозвалась Куукаку. – Теперь тебе надо поесть, выпить лекарство и спать дальше. Отпущу, когда за тобой придут.
Сёдзи раздвинулись, и на пороге появился молодой парень, смутно Юмичике знакомый. Рослый, широкий, в дурацкой одежде, с некрасивым лицом. Он злобно зыркнул на Юмичику.
- Гандзю, - Куукаку поднялась. – Мне надо отправить письмо. Накорми парня и дай ему лекарство.
- Нээ-сан! – взвыл Гандзю. – Накормить?! Этого?! Я не могу!
- Гандзю… - в голосе Куукаку прозвучал металл; с лица ее брата сошли все краски.
- Да, Нээ-сан, - обреченно произнес он. Куукаку наградила его еще одним убийственным взглядом и вышла. Юмичика невольно перевел дыхание; Гандзю тоже.
- Кормить тебя еще… - пробормотал Гандзю, усаживаясь рядом с ложем Юмичики с миской в одной руке и ложкой в другой. – Вот, делай добро… Ты меня хоть помнишь?
Юмичика качнул головой, заглатывая ложку супа. Вкуса у еды не было. Да и есть особо не хотелось.
- Ну и ну, - бубнил рядом Гандзю. – Спасаешь их, спасаешь… на себе буквально… рискуя жизнью… а тебя еще и не помнят.
Юмичика на этот пассаж ничего не ответил. Хотя мог бы сказать, что спасение – это то, чего он желал в последнюю очередь. Он не мог покончить самоубийством – его тело вообще ничего не могло делать без приказа Ичимару, - но когда на него вышел голодный холлоу, у Юмичики не было сил ни чтобы сражаться, ни чтобы спастись бегством. В тот момент он счел, что ему повезло. Какой демон принес этого Гандзю?
- Я Гандзю, Шиба Гандзю! – твердил придурок тем временем. – Неужели не помнишь? Мы к вам ворвались вместе с Куросаки Ичиго, ты еще меня преследовал.
- А, - произнес Юмичика, запив лекарство и откидываясь на футон. – Теперь вспомнил. Ты испортил мне прическу.
- Как есть нарцисс-извращенец, - с отвращением произнес Гандзю. Дальше Юмичика ничего не слышал – его начало клонить в сон.
Едва только веки его сомкнулись, как тут же появился Ичимару.
Он что-то говорил – Юмичика не слышал слов, но ему было невыносимо страшно. Не потому, что он продолжал бояться Ичимару – нет, он боялся того, что этот человек мог ему приказать.
Еще ему снилось, что он опутан колючей проволокой и пытается вырваться. Проволока превращалась в змей или в щупальца, непонятно – от этого сон приобретал оттенок эротического, и от невольного удовольствия становилось еще страшнее. Наслаждение и ужас ломали тело, Юмичике казалось, что он пытается проснуться, но не получается.
- …не понимаю.
Он распахнул глаза, хватая ртом воздух, как откачанный утопленник. На него смотрела Аска.
- Аска… - выговорил Юмичика помертвевшими губами. Внезапное чувство вины перед ней прожгло изнутри, и он прошептал: – Тайчо… простите меня…
Лицо Аски дрогнуло перед глазами; мгновение спустя Юмичика увидел смутно знакомую женщину с оливково-смуглой кожей, широкими скулами и золотыми глазами. Она нахмурилась.
- Куукаку, он у тебя бредит, кажется. Не знаешь, кто такая Аска?
В поле зрения появилось лицо Шибы Куукаку.
- Аска? – слегка рассеянно переспросила она, пристально глядя в лицо Юмичики. – Ямасита, что ли? Которую Зараки пришил? Блин, парень, тебе что, кошмары снились?!
Юмичика попытался ответить, но не получилось. Куукаку сердито сдвинула брови.
- Ты вообще-то без снов должен был спать. Слоновья дозировка моего лучшего снотворного!
Вторая девушка постучала Куукаку по руке, и тут Юмичика ее узнал – это была Шихоуин Йоруичи.
- Перестань наезжать на парня, он-то тут при чем? Там его капитан дожидается, так что сдавай и не парься.
И отошла – Юмичика перестал ее видеть. Куукаку же продолжала хмуриться.
- Куда его отпускать, он же совсем дохлый? – и тоже отошла. Стукнула сёдзи.
Юмичика сел. Обоих женщин в комнате не было; рядом с футоном лежала аккуратная черно-белая стопка – его одежда. Юмичика натянул одно косоде, потом второе и встал, чтобы надеть хакама.
Его слегка шатнуло, но особых признаков слабости не было. Наверное, кошмары были все-таки результатом ичимарова зелья, а не болезни, решил Юмичика, завязывая пояс. В процессе надевания таби чуть закружилась голова, но хотя бы не затошнило. Он поднял занпакто – и в то же мгновение не столько услышал, сколько ощутил шаги в стенкой, веяние знакомой рейяцу… а потом сёдзи сдвинулись, и в проем, пригнувшись, шагнул Зараки.
Смотреть на капитана было невыносимо; Юмичика резко поклонился – в голове снова слегка помутилось, - и быстро проговорил:
- Тайчо, приношу свои глубочайшие…
Он не договорил – Зараки сделал всего один шаг, оказавшись почти вплотную к нему, - Юмичика вскинул голову в изумлении и… надежде… - и собранно, даже, наверное, несильно, ударил его кулаком в подбородок.
В два голоса ахнули Куукаку и Йоруичи; Юмичика не удержался на ногах.
- Ну ёб твою мать! – взревела Куукаку. – Зараки, охренел?! Я его тут как дура лечила…
Зараки заговорил – и она смолкла, хотя обращался он к Юмичике:
- Если уж попался, то имей честь сдохнуть, - и добавил, как пощечинами наградил: - Шалава. Трус.
Юмичика поднялся – его трясло от боли, обиды и злости.
- Тайчо… - придушенно проговорил он, - я не… не… - он прикусил губу до крови – он не мог говорить об этом, ему словно затыкали рот и вязали язык. – Мне… нет прощения… - наконец выдавил он.
За те несколько секунд, что после его слов прошли в молчании, под тяжелым взглядом Зараки, Юмичика успел подумать о разном. Например, о том, что он, наверное, действительно ужасен, раз даже капитан, самый терпимый человек в Готее, решил, что для Юмичики не существует иного способа выбраться из плена. Еще – о том, что как же капитан должен быть на него зол, что даже опустился до рукоприкладства, и как же он Юмичику презирает, раз не стал доставать меч. Еще – о том, что надеяться абсолютно не на что.
Зараки развернулся и вышел. Юмичика быстро поклонился обеим дамам, пробормотал благодарности, подхватил упавший меч и выскочил вслед за капитаном.
- Вот урод! – зло сказала Куукаку.
- Он беспокоился, - возразила Йоруичи. – Никогда бы не подумала, что Зараки способен беспокоиться за своих бойцов.
- Я знаю, что беспокоился! – огрызнулась Куукаку. – Можно же по-другому выразить…
- Он не умеет, - вздохнула Йоруичи.
- Так пусть учится, - жестко ответила Куукаку. – А то ведет себя как чмо… урод…
***
Капитан стремительно шагал вперед, и Юмичика чувствовал, что он просто полыхает злостью. Оставалось надеяться, что Зараки не придет в голову перейти на шунпо – этого Юмичика бы в своем нынешнем состоянии не осилил.
«Хрена я пожалуюсь, - думал он, закусывая губы и зло щуря глаза. – Я ему покажу… я не слабак!»
В боку сильно кололо, голова кружилась. Придерживая меч за рукоять, Юмичика шел на голой силе воли, но понимал, что долго так не выдержит. Спина капитана оказывалась все дальше и дальше, Юмичику начало шатать. Он прибавил шагу – бок отозвался острой болью, в глазах слегка потемнело.
«Не упаду, - подумал Юмичика, продолжая идти с закрытыми глазами. – Ты, тупой урод… я не упаду!»
Внезапно его ноги оторвались от земли, и на короткое мгновение Юмичика решил, что все-таки упал. Распахнул глаза в ужасе – и увидел над собой лицо капитана. Его несли на руках.
- Тайчо, - тихо проговорил Юмичика, почему-то отводя глаза, - я могу идти…
- Заткнись, - уронил Кенпачи. – От тебя одни проблемы.
Юмичика замолчал, решив больше не раздражать капитана. Злость растворилась, упрямство – тоже. Коротко вздохнув, Юмичика привалился головой к капитанскому плечу – оно оказалось таким твердым, словно было сделано из стали. На большее он не осмелился – большего он не осмеливался даже хотеть.
От мерного движения Юмичику начало клонить в сон. Уже на границе сна с явью ему пришла в голову мысль, почему же капитан не воспользовался шунпо, чтобы попасть в Сейрейтей быстрее, но додумать ее Юмичика не успел.
***
Нести мальчишку было что котенка или Ячиру. Кенпачи смотрел вперед, но временами взгляд нет-нет, да и падал на белое лицо – оно было как те ангельские лики, которые он видел еще в смертном детстве в церкви, страшно давно.
Он легонько провел пальцем по губам Юмичики, вытирая выступившую на них от удара кровь, и тут же отдернул руку, испугавшись собственного жеста. На лице мальчишки наливался багровый синяк – вот, теперь будет бегать и вопить, что стал некрасивым. Кенпачи качнул головой. Не стоило его бить.
Просто он никогда не думал, что можно так бояться чужой смерти. Этот мальчишка заставлял его кружить ночью по улицам Сейрейтея, не в силах уснуть, торчать у старикана Ямамото, чтобы узнать хоть какие-то новости… А какое было лицо у его ребят, когда он заявил, что сам пойдет забирать Юмичику из дома Куукаку…
Нет, все-таки правильно врезал. А синяк пройдет. Зато умнее будет в другой раз.
Кенпачи даже не заметил, как с быстрого шага перешел на столь непривычный ему прогулочный. Он мог бы оказаться в Сейрейтее в несколько прыжков шунпо, но ему не хотелось спешить.
Было бы здорово, думал Кенпачи, нести его и нести, все время вперед, и чтобы дорога никогда не заканчивалась.
@темы: фанфики
2.
3.
5.
6.
8.
9.
11.
12.
14.
15.
17.
18.
20.
21.
23.
24.
Но, всё-таки, хотелось бы подарить присутствующим здесь несколько приятных минут и поднять настроение. 
